Проект реализуется при поддержке фонда «История Отечества» и Правительства Белгородской области

В статье рассмотрены исторические и социальные аспекты эволюции военной службы по «при­бору» в московском государстве в XVII веке. Затронуты малоизученные в российской историогра­фии вопросы организационного устройства и функционирования городовых военно-служилых корпораций казаков в процессе государственной политики освоения южно-русских территорий. Отмечены особенности формирования офицерского корпуса «приборной службы» в городах Бел­городского полка. Особый интерес привлекли дела о пожаловании на «начальные должности» к стрельцам и полковым казакам (челобитные о назначении со сказками о службе, послужные списки претендентов на вакансии из Стрелецкого приказа), челобитные об утверждении на атаманских должностях, челобитные о «наградных делах» и другие документы, находящиеся в фондах Раз­рядного приказа РГАДА за период 1688—1697 гг.

Система чинопроизводства «начальных людей» русского войска учитывала особенности со­словной структуры Московского государства. Устройство государственной службы «по прибору» имело традиционную для русского общества десятичную систему, которой соответствовали чины «начальных людей»: голова приказа (прибора) — сотник — пятидесятники — десятники — рядовые. Материальной основой существования русских войск долгое время оставалась поместная система. Из всего многообразия видов «приборной службы» в статье рассматривается история «казачьей службы» в городах Белгородской заградительной черты, ранее не являвшаяся самостоятельным предметом исследования. Многообразие категорий и различная подведомственность служилых казаков обусловлена социально-экономическими, геополитическими причинами, а также послед­ствиями неоднократных попыток реорганизации войск Московского государства на протяжении XVI—XVII вв. Трудности введения новшеств в организационную структуру городовых казаков обу­словлены двойственным положением служилого человека — с одной стороны воина, обязанного регулярной службой, с другой — мелкого помещика-однодворца, подчиненного сельскохозяй­ственному циклу. Вводимые новшества были вынуждены приспосабливаться к своеобразным условиям функционирования русского войска, постепенно подготовливая почву для коренных реформ петровской эпохи.

Ключевые слова: Московское государство; государева служба по «прибору»; государева казачья служба; категории служилых казаков: полковые, сторожевые, станичные, беломестные казаки, поместные атаманы; «начальные люди» приборной службы в городах Белгородского полка: головы и сотники стрельцов и казаков, атаманы, есаулы; милитаризация службы и быта, служилая слобода


С 30-х годов XVII века самой многочис­ленной частью русского войска становятся служилые люди «приборной службы» со сво­ей системой чинопроизводства (см. подробнее [1]-[4]).Собственно чинам «начальных людей» приборной службы соответствовали чины «го­ловы» приказа и сотника («сотенного голо­вы»). «Голова» - широко распространенный военный и гражданский чин, назначаемый на должность «у государева дела» из Московских приказов. Среди «начальных людей» городов Московского государства головы и сотни­ки стрельцов и казаков «писались» вслед за воеводой, губным старостой, городовым при­казчиком и осадным головой [5]. В войсках Московского государства «голова» долгое вре­мя был единственным офицерским чином по­сле воевод.

Раскрытие механизма комплектования, со­циального состава кадрового корпуса «началь­
ных людей» уточняет имеющиеся исследова­ния об уровне боеготовности и эффективности «приборной» казачьей службы в последней четверти XVII века, а также изменениях, про­исходящих в войсках «старого» строя, помо­гающих раскрыть смысл и логику военных реформ Петра I.

Российские историки всегда отмечали сложность и «запутанность» для изучения та­кой группы «приборных людей» как городо­вые служилые казаки (см. подробнее [2, с. 87; [6]). В приказных документах XVI-XVII веков («разборных десятнях» и «раздаточных кни­гах денежного жалования», сметных годовых книгах, записных книгах разных дел их фон­дов Разрядного приказа, материалах писцо­вого дела, челобитных о «наградных делах» из архива Оружейной палаты, находящихся в фондах РГАДА) фиксируются службы и разда­ча поместного и денежного жалования казаков
разной ведомственной подчиненности: полко­вых и сторожевых казаков, беломестных атама­нов, есаулов и рядовых казачьих станиц, каза­ков «белозерских помещиков» разных городов, атаманов, есаулов и рядовых станиц «ярослав­ских», «оболенских» и «можайских» казаков. Так, в небольшом гарнизоне Моссальска по сметному списку 1629 года несли службу 30 стрельцов и полковых казаков Стрелецкого при­каза, 50 атаманов, есаулов и казаков Казачьего приказа и 74 высланных на службу из Москвы Розрядным приказом атаманов, есаулов и каза­ков [7]. В пограничном городе «польской укра­ины» - Ельце, по годовому сметному списку 1631 году значатся 200 полковых казаков с двумя головами и 4 сотниками Стрелецкого приказа, а также 78 беломестных казаков и 50 донских казаков с двумя атаманами во главе, относящихся к ведомству Разрядного прика­за [8]. Ведомственный принцип подчиненности стрельцов и полковых казаков был закреплен Уложением Алексея Михайловича [9] в 1649 году. Пределы компетенции «начальных людей» распространялись на всю территорию каза­чьих слобод и на всех людей, проживающих во дворах казаков во «всех их делах и судах». В служилых слободах административное управ­ление строилось по военному образцу, что по­влияло на характер повседневной жизни «при­борных» служилых людей. «Наказы» головам, даваемые из приказов при назначении на долж­ности, являются отражением картины милита­ризации жизни пограничных городов России XVII века. Кроме поручений по поддержанию боеспособности и боеготовности стрельцов и казаков, головы получали широкие поли­цейские, судебные и фискальные полномочия, полномочия по исполнению наказаний и дру­гие административно-хозяйственные функции, что часто являлось «камнем преткновения» во взаимоотношениях голов и городовых воевод.

Мелкие казачьи служилые корпорации в го­родах объединялись со стрельцами под общим командованием головы стрельцов и казаков. В мирное время и в службе казаки и стрельцы были «расписаны» в устойчивые формирова­ния - сотни, полусотни, десятки. На должно­сти низших «начальных людей» - пятидесят­ников, десятников назначения производились самими головами из числа казаков своего «приказа». Военно-командных функций эти должности не предусматривали, а предназна­чались для административного управления. Даже в слободах казаки расселялись улицами по 50 дворов во главе с пятидесятниками [10]. Кроме того, в административных делах голове помогали «приставы», выполнявшие полицей­ские и охранные функции в казачьих и стре­лецких слободах. «Приставов» велено было назначать самому голове из числа казаков и стрельцов «приказа»: «Давать приставство за службы и за бои» [11].

Многообразие чинов и наименований «начальных людей», различная подведом­ственность служилых казаков обусловлена социально-экономическими, геополитически­ми причинами, последствиями реорганизаций войск Московского государства на протяжении XVI-XVII вв. Созданная в одно время со стре­лецкой службой во второй половине XVI века, ка­зачья служба предполагала приграничную ло­кализацию и предназначалась для постоянной «береговой службы» в полках на Туле, Пронске и других «украиных» городах» [12]. Полковые казаки изначально находились в подчинении Стрелецкого приказа, который назначал к ним «начальных людей» - голов и сотников. Особая группа сторожевых казаков появилась как результат реформ станичной и сторожевой службы в 1671-1677 гг. М.И. Воротынским. Сторожевые казаки выбирались из полковых казаков по принципу «добры, конны и с ко­пьями и без обману своих товарищей на смену носятся» [12, л. 208-209]. Сторожевые казаки были переданы в подчинение городовым вое­водам и «ведались» службой и жалованием в Разрядном приказе.

После Смутного времени появляются в составе «приборной» казачьей службы новые разряды, которые в 1613-1620 гг. для удобства делопроизводства были объединены в «фик­тивные», по мнению А.Л. Станиславского [13, с. 226-227], служилые корпорации: «бе­лозерскую» корпорацию поместных атама­нов разных городов, станицы «можайских», «оболенских» и «ярославских» беломестных казаков. В 1613 году был создан Казачий приказ (И.А. Колтовский, дьяк М.Сомов ). К 1639 году Приказ ведал службой и жалова­ние 30 атаманов и 26 есаулов 19 городов [14], а к концу существования Приказа численность начальствующего состава у станичных каза­ков сократилась почти вдвое: до 17 атаманов и 15 есаулов в 17 московских и заоцких городах [15]. После упразднения Казачьего приказа в 1646 году беломестные и кормовые казаки 11 городов перешли в ведение в Челобитенного приказа [16, с. 282-283].

Новые формирования вольного казачества поступали на службу со своими «начальными людьми», самостоятельно определяя состав и численность своих станиц по образцу «их со­братьев на Дону» [13, с. 139]. Беломестные казаки сохранили право выбора атаманов и есаулов своих станиц - «с табору», как указы­вали они в память прежних вольностей [17]. На проведение выборов станичные казаки получали разрешение из Разрядного приказа. Разряд окончательно утверждал решение ка­зачьих станиц выдачей «государевой грамоты» на атаманство, уведомляя об этом городовых воевод [18]. Организационно казачьи станицы делились на десятки во главе с десятниками. Численность «десятков» составляла 7-9 человек, а, например, в Ряжске в 1623 году по данным «смотренного списка» вся станица «можай­ских» беломестных казаков Ивана Свиского состояла из есаула Максима Никонова и 9 каза­ков [19], станица «ярославских» казаков атама­на Петрушка Федорова и есаула Якова Сукова состояла из 5 «десятков», в которых значилось 37 казаков и 5 десятников [20, л. 464-465]. В 70-е годы XVII века, станичные казаки были переведены в разряд казаков городовой служ­бы, утратили свое атаманское правление и ста­ничную организацию и в «делах и в службе» перешли в ведение городовых воевод [20].

Уже в 40-х годах XVII века часть ка­зачьих гарнизонов в пограничных городах стала переводиться в «казаки драгунского строя» Иноземного приказа. В новых форми­рованиях вводилась иерархия офицерских и унтер-офицерских чинов: в 1651 году по годовой смете Иноземного приказа в Туле на 447 казачьих драгун «непровских казаков, смоленских атаманов и казаков» приходился 31 «начальный человек», в том числе «2 капи­тана, 4 поручика, 4 прапорщика, 11 сержантов, 3 над ружьем дозорщика, 3 подпомошника, 2 ба­рабанщика, 1 трубач» [21]. Во главе «приказа тульских драгун казачьего строя в 1651 году значился майор Тульского драгунского строю Сава Иванович Долматов - выезжий иноземец, поступивший на службу Московского госуда­ря в 1627 году и имевший поместный оклад 800 четей и денег 58 рублей [22].

Делались попыткиназначения иностран­цев в «начальные люди» в старые структу­ры «приборной» службы. В 1692 к воро­нежским стрельцам и казакам в головы был назначен Белгородского полка рейтарско­го строя полуполковник и иноземец Юрий Шарф. Воронежский гарнизон был самый значительный по численности среди городов Белгородского полка: в 1697 году в Воронеже полковой и городовой службы значилось по го­довой смете 2215 стрельцов и 679 казаков [23]. Через два года службы Юрий Шарф отмечал в челобитной неудачный опыт своей работы: «велено было мне быть стрельцов и казаков головой на Воронеже для учения солдатского строю их. И в те два года они стрельцы и казаки по сей число ученье не переняли, для того что они, стрельцы и казаки, бывают беспрестанно во всяких посылки и в судах гребцы посыла­ются» [24, л. 45]. В 1694 году к воронежским стрельцам и казакам вновь был назначен вы- езжий кормовой иноземец Петр Шемане, но по жалобе стрельцов и казаков: «чтобы «от головиных налогов совсем не разорится», был отстранен от должности и воронежские полко­вые казаки были переданы в ведение воронеж­ского воеводы [25].

В Московском государстве целенаправ­ленного подбора, подготовки и расстановки кадров «начальных людей» приборной служ­бы не существовало. «Местнические счеты» при назначении голов стрельцов и казаков роли не играли - это были представители за­худалых родов дети боярские и дворяне по­граничных регионов. На практике сложилась система «приискания» места: кандидат на «на­чальственную» должность сам должен был узнавать об открывавшейся вакансии. Видимо, не обходилось при этом без «нужных связей» в московских приказах, так как в челобитьях претенденты указывали достаточно точные сведения о вакансиях: «А в Ефремове у стрель­цов и казаков головы нет» [25, л. 200] или: «На Усмони у стрельцов и казаков с 1681 по 1696 год голов по годовым сметным росписям не напи­сано» [25, л. 79].

В фондах Разрядного приказа РГАДА со­хранились дела о чинопроизводстве «началь­ных людей» приборной службы в XVII веке. Особый интерес представляют подборки дел о назначении «голов стрельцов и казаков» го­родов Белгородского разряда за период 1688­1697 гг. Для рассмотрения были использованы дела о замещении вакансий 50 претендентов [26].Так как документов, фиксирующих тре­бования к «начальным людям» казачьей и стрелецкой службы не установлено, то путем анализа полученных данных можно прийти к заключению, какие качества и компетенции предъявлялись правительством к «начальству­ющим людям» в XVII веке.

Назначаемый из московских приказов го­лова рассматривался как личный представи­тель «государя» и согласно Уложения должен был иметь «нравственный авторитет для охра­нения государевой чести» и «ратной службы» [27, с. 8]. Еще XVI веке для этих целей был введен имущественный ценз, так как счита­лось, что назначение голов из дворян и детей боярских «указных» статей обеспечивало лич­ную готовность к службе и «превосходство» над подчиненными, также служивших с «по­местного жалования», но меньшего размера - 50-20 четей. Введение ценза было и загра­дительной мерой правительства от злоупотре­бления и коррупции должностных лиц, пото­му что «престижность» любой должности «у государева дела» поддерживалась уровнем ее «доходности» и административными возмож­ностями. В конце XVI века при назначении на «головские» должности имущественный ценз соответствовал поместному окладу не менее 400-500 четей у головы, а у «товарищей» (сот­ников) не ниже 100 четей. Тогда же в доку­ментах особо указывалось, чтобы «начальные люди»«были б конны и собою молоды и резвы и просужи» [28, с. 52].

Во второй половине XVII века обязатель­ным условием для кандидатов на должности становится не величина поместного оклада, а «запись» по службе в городах Белгородского разряда и наличие поместной или вотчинной земли в данном пограничном регионе. В до­кументах, представляемых для назначения на должности, размер поместного оклада не всегда упоминается: из 50 рассмотренных челобитий на должности голов стрельцов и казаков имущественное положение указано у 7 человек ( поместья и вотчины в размере от 80 четей до 250 четей, что существенно ниже ранее установленного имущественного ценза)

  • . Более того, при разборе документов пре­тендентов на «головские должности» видно, что для дворян и детей боярских получение назначение - единственная возможность по­править свое материальное положение. Чаще всего претенденты просят пожаловать «голов- ство» за «многие службы и раны». Есть и от­кровенные жалобы на «скудность великую» или же «на нужду и одиночество». Леонтий Никитич Полозов просит пожаловать его в головы стрельцов и казаков Ельца в 1697 году, указывая, что «военные многие годы служил службы всякие и в походах был и у стругового дела и до того обнищал, да и в годах многих»
  • . Чугуевский жилец Гаврила Гаврилович Малышев просил «пожаловать его в головство на Чугуев в 1678 году, уточняя, что «в службе нигде не служил и кроме головства жить нечем» [31, 450-450 об.]. Ливенец Микита Ботеев в челобитной о пожаловании головства в Ливны в 1692 году писал о своем материальном по­ложении: «Поместье - разореное и выжженое место в приход Крымского хана в 1679 году в Заруцком стане деревни Бахтеарово 33 саже­ни» [32, с. 108].

Кроме поместного оклада, при назначе­нии на «головские» должности важным аргу­ментом было наличие опыта военной службы, так как в «государевых наказах» головам со­держалось требование - в «воинских посылках и службах» быть во главе своего приказа и для этого проводить их военное обучение: «чтобы стрельцы и казаки стрелять были горазды и на учение зелья не жалеть» [33, л. 31]. В челобит­ных каждого из претендентов содержится под­робная «сказка» о службе, которая подтверж­далась «послужным списком», выписанным дьяками из документов Разрядного приказа. Из рассмотренных послужных списков видно, что опыт полковой армейской службы имели 21 человек, опыт городовой (гарнизонной) или сторожевой службы 25 человек. Из них 23 че­ловека имели стаж службы в полках свыше 20 лет;

3 человека — свыше 30 лет; 1 человек — боль­ше 40 лет, у других стаж не указан. При этом челобитчики отмечают, что на «службе были от «приезду до отзыва» (то есть, в «нетчиках» и «беглецах» от службы не значились), но опы­та государственной службы ранее не имели: «а у твоего государева дела и на головстве нигде не бывали». Только немногие отмечают, что « у государева дела были» - два человека имели назначения в подьячие приказных изб в разных городах. Валуйской приказной избы подьячий Дементий Ездин служил без жалования много лет и был за то назначен в 1692 году у валуй- ских стрельцов и казаков в головы «за нуждой и одиночеством» [34, с. 310]. Бывший стрелец­кий и казачий голова г. Валуйки в 1659 году Зосим Омельянович Маслов, имевший 37 лет стажа службы в полках, в 1675 году из полко­вой службы за раны и за старость «написан» в городовую службу», но просил повторно по­жаловать его в головы стрельцов и казаков в Чугуев в 1676 году [35, л. 26].

Среди претендентов встречаются как офи­церы полков нового строя - два солдатского строя капитана, солдатского строю поручик, рейтарского строю прапорщик городовой службы, так и служилые старорусских войск: капитан Московских стрельцов (из высланных на жительство в Курск московских стрельцов), и один претендент служил головой сотенной службы в Галиче. Остальные несли рядовую сотенную, солдатскую и рейтарскую службу в полках и были участниками Чигиринских по­ходов 1674 и 1676 гг., Крымских походов 1687 и 1689 гг., Азовских походах 1695 и 1696 гг. с воеводами Б.П. Шереметьевым, А.С. Шеиным, Ю.А. Долгоруковым, Н.В. Голицыным, П.И. Гордоном, Г.Г. Ромодановским, а также «бывали» в Малороссийских городах и в «пони­зовой» городовой службе. Пять человек отме­тили, что «делали» «городовое», «струговое», «валовое» дело с воеводами Н.И. Одоевским, Г.Г. Ромодановским [35, л. 25].

Число претендентов на вакантные долж­ности голов стрельцов и казаков крупных городов по «Белгородской черте» составля­ло до 6-8 человек на место; в новые города «за чертой» было мало охотников в службу, о чем свидетельствуют отметки разрядных дьяков: «Других челобитий на место не по­дано». Механизм принятия окончательного решения о назначении трудно восстановим. Большинство исследователей приказного делопроизводства отмечают, что главную роль о назначении на должность играли при­казные дьяки [36]. С.В. Волков полагал, что решения о назначении «принимались коллеги­ально дьяками приказа и в основном зависели от их благоусмотрения» [4, с. 25].

В документах о назначении головы стрель­цов и казаков г. Урыва сохранилось дело об проступке дьяков Стрелецкого приказа при формировании дела о назначании стрелецкого и казачьего головы: в бумагах приказа не ока­залось челобитной жильца Ивана Алексеевича Маслова о пожаловании в «головство» к урыв- ским стрельцам и казакам в 1696 году, одна­ко запись о подачи челобитья была внесена в воеводскую тетрадь «старым» подьячим Аристархом Кузьминым. Он же поручил сде­лать выписи из Розряда о «послужном списке» И.А. Маслова подьячему Василию Баженову. Другой подьячий Иван Худяков, обнаружив отсутствие челобитья, инициировал внутрен­нее разбирательство, в результате которого Василий Баженов не дал «должного оправда­ния» и был наказан - «бит батоги» [38, с. 303]. Установить, был ли корыстный умысел в дей­ствиях подьячего, или это небрежность в рабо­те, не удалось.

Формально срок службы в «головах» был фиксированным: предполагалось, что служба продолжается ровно 1 год с момента назначения, но по разным причинам служ­ба бывала продлена «до государева указа», например, вновь назначенный голова не прибыл на службу, или не было подано но­вых челобитий на данное место и т. д. По окончании срока, служивым людям пред­писывалось вернуться к прежней службе. Полученный опыт «государевой» службы не гарантировал повторного назначения в голо­вы стрельцов и казаков в другой город или на другую более высокую должность. Служба как карьера не имела смысла, но оставалась материальная заинтересованность в должно­сти, так как существовал «головской налог» на содержание головы и его семьи и, кроме того, возможность активного использова­ния административных ресурсов временной должности, о чем свидетельствуют много­численные жалобы стрельцов и казаков на «налоги», «поминки» и «личную корысть» голов и сотников. Кроме того, была реальная возможность получения «придач» поместно­го и денежного окладов, царских подарков за военные заслуги в период нахождения в должности. Так, разрядный послужной спи­сок Василия Андреевича Хомутова, головы усердских стрельцов и казаков в 1649 году, свидетельствовал : «Итого за службу в головах Василий Хомутов был на 4 боях и убил 7 мужи­ков да лощадь под ним убили». Государь пожа­ловал награду - «поместного окладу 450 четвер­тей и 9 рублей денежного окладу» [39, л. 42]. Изосим Маслов, голова стрельцов и казаков на Валуйках в 1660 году был послан со своими людьми для «поиму воинских людей и литов­ских ратных людей побил и полон отбил» за что учинена придача поместного и денежного жалования [40, л. 26].

В существовавшую «лестницу» аристокра­тических чинов «начальствующие должности» приборной службы не были включены и рассма­тривались как «пожалования» государя за личные заслуги, раны, полонное терпение или же заслу­ги кровных родственников, особенно погибших, раненных или плененных на военной службе. Формальным основанием для назначения на должности «начальствующих людей» приборной службы на протяжении XVII века было наличие у кандидата поместного оклада и и наличие сро­ка службы по государевым «нарядам». Попытки реорганизации службы и управления войсками были вынуждены приспосабливаться к своео­бразным условиям функционирования русского поместного войска, постепенно готовя почву для коренных реформ последующей эпохи. Только введенная Петром 1 система чинопроизводства открыла новые возможности карьерного и со­циального роста в гражданской и военной сфере представителям разных слоев общества.

25.01.2015


Список литературы:

  1. Марголин С. Л. К вопросу об организации и социальном составе Стрелецкого войска [ Текст] / С.Л. Марголин; Ученые за­писки МОПИ. Т. XXVII .Вып. 2. М., 1953. С. 63-64.
  2. Чернов А.В. Вооруженные силы Русского государства в XV- XVII вв. (с образования централизованного государства до реформ Петра 1) [ Текст] - М., 1954.
  3. Рабинович М.Д. Стрельцы в первой четверти XVШ в. [ Текст] / «Исторические записки». Т. 58. М., 1956. С. 273-305;
  4. Волков С.В. Русский офицерский корпус [ Текст]. М., Воениздат. 1993.
  5. «Годовая сметная книга городов, ведавшихся Белгородским столом (скрепа О.С.Нормацкого» 1684 года). РГАДА. Ф. 210. Книги Белгородского стола. Д. 130. ЛЛ. 1-1802об.
  6. Платонов «К истории городов и путей на южной окраине Московского государства в XV1 веке»[ Текст] / ЖМНП. Март 1898 . С. 22.
  7. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола.. Д. 49. ЛЛ.64, 17.
  8. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 49. ЛЛ.1-134; Д. 327.ЛЛ.36-37.
  9. «Уложение Алексея Михайловича». Глава ХХШ «О стрельцах» [ Текст] / Полное собрание законов Российской Империи. Т. 1. Спб., 1830. С. 156.
  10. Строельная книга Коротояка.// Материалы по истории Воронежской и соседних губерний. Выпуск Собр. Вейнбергом Л.Б. Воронеж: Типо-Литография губернского правления, 1890. С.1880.
  11. «Наказ С.М. Протасову при назначении в головы стрельцов и казаков Царева Алексеева от 23 марта 156 (1648 года)». РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского стола. Д. 325.Л. 463.
  12. РГАДА .Ф. 210. Книги Московского стола, Д. 1.Л. 208.
  13. Станиславский А.Л. Гражданская война в России XVII в.: Казачество на переломе истории [ Текст]. М.: «Мысль». 1990. С. 226-227.
  14. Общее количество станичных казаков Казачьего приказа в 1639 году составляло 1528 человек. РГАДА. Ф. 210 Разрядный приказ. ОП. 9 Столбцы Московского стола. Д. 49. ЛЛ. 169-173.
  15. Общее количество станичных казаков Казачьего приказа в 1643 году 1384 человека. РГАДА. Ф. 210 Разрядный приказ, ОП. 9 Столбцы Московского стола. Д. 190, ЛЛ. 452-455.
  16. Оглоблин Н.Н. К истории Челобитенного приказа (1642-1644)[ Текст]. / ЖМНП. Июнь 1892 года. Спб., 1892. С.282-283.
  17. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 84. Л.12.
  18. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 111. ЛЛ.166-168, Л.239; Д. 84, ЛЛ.6, 12, 13, 95, 108.
  19. РГАДА, Ф. 210. Столбцы Белгородского стола, Д. 10. Л. 463.
  20. РГАДА. Ф. 210. Книги Белгородского стола, Д. 130 (1684-1685/193 год), ЛЛ. 1-1802об. “Годовая сметная книга городов, ведавшихся Белгородским столом (скрепа О.С.Нормацкого 1684 года.
  21. РГАДА, Ф. 210. Столбцы Белгородского стола. Д. 327. Л. 54.
  22. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского полка. Д. 267. ЛЛ.11-13, 14, 30-31.
  23. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского стола . Д. 1694. Л. 245.
  24. РГАДА . Ф. 210 Столбцы Белгородского стола. Д.1366. Л. 45.
  25. РГАДА. Ф. 210 . Столбцы Белгородского стола. Д. 1694. Л. 247.
  26. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского стола Д. 205. ЛЛ. 25-45, 450, 451-457, Л. 458, ЛЛ.459, 460-466; Д.1505, ЛЛ. 73-74, 78-89, 90-91, 225; Д.1694, Л. 220; Д.1366, ЛЛ. 29-48, 56-61,98-99, 100-115, 116-130, 151-158; Д. 1694, ЛЛ.77-81, 110-127, 144-146, 159, 169-171, 180-199, 200- 224, 233-236, 240-252, 274-276 296-304, 366-368, 369-373 ).
  • « Уложение Алексея Михайловича» . Глава П «О государевой чести» [ Текст]. / ПСЗ РИ. Т. 1.СП6., 1830. С.3-4; Глава XII «О службе всяких ратных людей Московского государства» [ Текст]. С. 8 .
  • Акты Московского государства, изданные императорской Академией наук под ред. Н.А. Попова [ Текст] . Т. 1. Разрядный приказ. Московский стол. Спб., 1890. С. 52.
  1. РГАДА. Ф. 210 Столбцы Белгородского стола. Д. 1525. ЛЛ. 100-115, 277-281; Д.205. ЛЛ. 24-34, 451-457.
  2. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского стола. Д. 1694. Л. 237-239.
  3. РГАДА. Ф. 210 . Столбцы Белгородского стола. Д. 205. ЛЛ. 450-450об.
  4. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского стола. Д. 1366. Л.108.
  • “Наказ Е.Ф. Петрову курскому стрелецкому и казачьему голове в 1701 году”. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 783 . Л. 31.
  1. РГАДА .Ф. 210 . Столбцы Белгородского стола. Д. 1366. Л. 310.
  2. РГАДА.Ф. 210. Столбцы Белгородского стола. Д. 205. Л.25-26.
  3. Лихачев Н.П. Разрядные дьяки в ХУ1 веке. Опыт исторического исследования [Текст]. Спб., 1888.
  4. Мышлаевский А.З. Офицерский вопрос в XVII веке . Очерк из истории военного дела в России[ Текст] . - Спб., 1899.
  5. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского стола. Д. 1694. Л. 303.
  6. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского стола. Д. 267. Л. 42.
  7. РГАДА. Ф. 210 Столбцы Белгородского стола. Д. 205. Л. 26.

Сведения об авторе:

Пучина Татьяна Анатольевна, заместитель директора по научно-методической работе некоммерческой организации «Педагогический центр Каникулы», кандидат исторических наук

109316, г. Москва, Волгоградский проспект, 14, тел. (495) 6762033, е-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript..